- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
Каким раньше был в Москве Китай-город? |
| По инф. polit.ru |
| 14 Января 2023 г. |
|
Китай-город — уникальный памятник архитектуры, второй по значимости и возрасту исторический центр российской столицы. Каким был Китай-город во времена своего расцвета, когда каждая его часть представляла собой богатые храмы и роскошные дворцы и палаты? Об этом можно узнать из книги Александра Можаева «Великий посад Москвы. Подлинная история Китай-города». Ниже предлагаем прочитать небольшой фрагмент.
Конец XVII века. Лицом к городуВ конце столетия архитектурная мода менялась очень стремительно, переосмысленный немецкий маньеризм уступал место так называемому нарышкинскому стилю, который ныне трактуют как запоздалый «польский ренессанс с голландским оттенком»1. Очень примечательны в этом плане стоявшие рядом дворцы Голицына и Троекурова в Охотном ряду. Скорая перемена вкусов отразилась в разной стилистике этажей этих зданий. Причем в доме Троекурова речь идет о надстройке 1691 года над традиционно узорочным объемом третьей четверти столетия. А в доме Голицына разностильная отделка трех этажей демонстрировала быструю смену вкусов заказчика на протяжении нескольких лет строительства в 1680-х. Князь Василий Васильевич Голицын, правая рука царевны Софьи, первым импортировал в Россию моду на польско-голландский стиль, вошедший в широкое употребление после его опалы, а позже получивший название нарышкинского. По чести, он должен бы называться голицынским — при участии князя Василия в 1686 году начата перестройка Новодевичьего монастыря и сооружена великолепная церковь Параскевы Пятницы в Охотном ряду, выстроена церковь Иоасафа в Измайлове (1687–1688).
Первый этаж его собственного дворца, возможно, подражал кремлевским Комнатам царевен, в которых проживала Софья (они строились тогда же, в 1684-м, и также под надзором князя Василия). Это исключительно богатое узорочье с наличниками девяти типов рисунка, с резными кирпичными деталями в простенках меж окон и даже на внутренней поверхности проездной арки. Основные окна второго этажа, построенного совсем немногим позже, были однотипны и имели треугольные разорванные фронтоны, которые войдут в общегородскую моду лишь в 1690-е. Третий деревянный ярус, оконченный к 1689 году, имел залы с плоскими потолками и расположенными в два яруса окнами, в том числе «круглыми», что говорит о его сходстве с дворцом Лефорта, который будет построен десятилетием позже, в 1696–1699 годах. Надстройка палат Троекурова произведена вскоре после окончания Голицынского дворца, но ее наличники представляют собой уже полноценно «голландское» произведение с тонко проработанными белокаменными скульптурными деталями. Еще один памятник, на фасадах которого соседствует декор разных стилей, — дом Ван дер Гульста в Немецкой слободе (Старокирочный пер., 6). Его задний фасад украшен кирпичными наличниками с килевидным верхом, а окна главного фасада имеют каменные «барочные» фронтоны. Исследовавшая памятник И. И. Казакевич полагала, что фасады единовременны, т. е. представляют собой пример «экспериментального» использования новых деталей на парадной части здания К концу столетия в городских домах в целом намечается тенденция к упорядочению пространства, снова распространяется тип прямоугольного в плане дома, но в основе его уже не «тройня», а развернутая вдоль фасада анфиладная планировка. Нередко крыльца располагаются в торце здания, а помещения в анфиладах строятся в два ряда — возможно, более четко разделяя дом на мужскую и женскую половины. Самый характерный пример таких палат — Староваганьковский переулок, 25, где даже сени разделены поперечной стеной и имеют два противоположных выхода на передний и задний дворы. Однако ни внешняя стилистика, ни планировка не были определяющим моментом при переходе к новому, европеизированному типу городского жилища. Архаичное «палатное строение» традиционно противопоставляется дому-особняку Нового времени, но четкой границы между этими понятиями нет. Очевидно, что они не только хронологические (слово «палаты» еще долго встречается в документах XVIII века) и обусловлены не только внешними признаками вроде толщины стен, характера сводов или размера окон. Нам представляется, что принципиальным моментом являлось устройство входа в парадный этаж — внешнего крыльца или внутренней лестницы. Известно, что эта деталь была очень важна не только как украшение здания, но и как место исполнения сложных ритуалов приема гостей либо торжественных хозяйских выходов. Б. Р. Виппер говорил, что в русских лестницах «ярче, чем где-либо, проявляется национальное своеобразие русского архитектурного мышления»3. Крыльцо — как борода, без нее бы, может, и проще, но вызывающе неприлично и совершенно бессмысленно. С наступлением Петровской эпохи понятия меняются, и крыльца уступают место практичным непродувным парадным лестницам, а сени становятся вестибюлями. В Москве сохранилось несколько интереснейших памятников, на которых можно проследить процесс этого перехода. Попытка соблюсти приличия, обозначив крыльцо на фасаде, но при этом убрав его верхний марш внутрь здания, была предпринята англичанами при перестройке Английского двора на Варварке еще во второй четверти XVII века. В палатах Алферьева4 1690-х годов в Петровском переулке, 6, крыльца превратились в две симметричные боковые лестницы, включенные в общий объем здания и со единенные продольным коридором: «сени проходные да два всхода каменные»5. Однако на торцевых фасадах они еще «прорисованы» косыми ширинками, имитирующими ограждение парапета (точно так же, как в Английском дворе). В палатах на Софийской набережной, 6, выстроенных в 1690-е годы в соответствии с новой «нарышкинской» модой, имелось совершенно традиционное красное крыльцо под рундуками, но была и вторая внутренняя лестница, не вполне умело вписанная в объем пониженной дворовой пристройки6. Центральный ризалит палат Аверкия Кириллова, пристроенный к старому зданию в первом десятилетии XVIII века, выглядит совершенно по-европейски, но, войдя внутрь него, мы увидим лестницу с каменным парапетом и традиционной верхней площадкой, словно бы спрятанную от чужих глаз внутрь дома. И совсем занятно решение парадной лестницы в палатах Арасланова на Большой Никитской — здесь она была расположена целиком внутри здания (детали конструкции неизвестны, исследователи лишь подтвердили изначальное отсутствие сводов в сенях нижнего этажа). При этом строители дома будто бы не имели морального права просто так спрятать лестницу за обыкновенной, пусть даже нарочито украшенной входной дверью. Реставраторами были обнаружены следы уникального «полуторного» портала над входом в первый этаж. Он «пробивает» межэтажный карниз, выходя в плоскость стены второго этажа, а полки его фронтона фланкируют наличник расположенного над дверью окна7. Наглядная иллюстрация тезиса о том, что структура древнерусского дома непременно проявляет себя на фасаде здания, хитроумно совмещена с планировочными инновациями рубежа столетий. При этом привычное внешнее крыльцо в этом доме тоже имелось, но было убрано на задний двор усадьбы. Подлинные красные крыльца очень мало где сохранились хотя бы частично, и, глядя на фасады допетровских палат, надо иметь в виду, что им, как правило, не хватает наиболее яркой, кульминационной детали. Но при этом крыльца, как и сами главные фасады, смотрели во дворы, огороженные высокими заборами, и были скорее частным достоянием владельца, чем частью городского ансамбля. Боярский двор — как боярская жена: тем более скрыт от чужих глаз, чем более знатен. Как известно, женщины царской семьи наблюдали приемы в Грановитой палате через специальное окошко, чтобы никто не мог наблюдать их — настоящие княгини да боярыни тоже были зрелищем для избранных. Ворота открываются только достойным, их же на крыльце встречает хозяйка. Петровское время ломает уклад быта, а заодно и конструкцию усадьбы: жена активно декольтируется (смотреть и завидовать!), двор также поворачивается к городу передом и меняет глухие ограды8 на прозрачные кружева железных решеток. Ярким свидетельством разворота дома на 180 градусов служит усадьба петровского тестя Фёдора Лопухина на Волхонке (М. Знаменский переулок, 3). Палаты изначально были ориентированы главным входом на запад, к стоявшей напротив церкви. На задний парадный двор попадали через проездную арку в главном доме. В XVIII веке парадным стал обращенный в переулок восточный двор усадьбы, а теперь, после реставрации 1960–1990-х годов, здание имеет два главных фасада: один с ранним красным крыльцом, другой с классическим колонным портиком. Известны замечательные исключения из общего хронологического правила, как, например, удивительная усадьба в Кривоколенном переулке, 10, выстроенная, скорее всего, в 1680-е годы9 по принципам, вошедшим в обиход в начале следующего столетия: с главным домом, стоящим в центре двора лицом к улице, и с двумя почти симметричными флигелями. Ранее считалось, что это стандартная классическая усадьба, сложившаяся в XVIII веке. В 1980-е годы в западной части дома была выявлена более старая двухэтажная основа, расположенная правее общей оси симметрии. А в начале 2000-х выяснилось, что почти весь дом представляет собой трехэтажное палатное строение, возводившееся в несколько заходов и к концу столетия действительно занявшее геометрический центр двора. Тогда же появились двухэтажные служебные корпуса по его боковым границам. Огромное парадное крыльцо было обращено к улице и, вероятно, не предполагало глухого забора, который считается привычным для городских усадеб узорочной эпохи. Имена строителей дома пока неясны, первый известный владелец — фаворит Екатерины I Рейнгольд Густав Лёвенвольде, 1720-е годы. Служебные постройки богатых городских усадеб, возводимые из камня, известны по немногочисленным документам XVII века (например, каменный ледник в усадьбе Шляковского на рисунке Мейерберга 1640-х). В конце столетия они, видимо, стали распространенным явлением, так как на рост объемов каменного строительства повлиял указ 1681 года, предоставлявший рассрочку при покупке кирпича. Помимо флигелей усадьбы Лёвенвольде уцелел одноэтажный надворный корпус из двух палат с сенями в китайгородской усадьбе Казакова. Из немногочисленных документов известно о более мелких служебных постройках вроде каменных «поварни, приспешной полатки да бани» на дворе Алферьева в Петровском переулке10.
Как видим, планировка и типология палат XVII века была очень разной, от небольших построек, воспроизводящих в камне конструкцию традиционного деревянного дома (сени, жилая комната, столовая горница), до очень сложно устроенных дворцов знати. В 1960-е годы А. А. Тиц предпринял попытку определения основных типов посадских и дворянских палат, но, в сущности, им были обозначены небольшие группы внятных планировочных решений, выделяемые среди множества примеров, с трудом поддающихся какой-либо классификации11. Дело не только в том, что устройство домов определялось привычками и родом деятельности заказчика, особенностями участка и многими другими случайными факторами. Но и в том, что дома часто перестраивались и дополнялись новыми объемами уже в ранние годы своего существования — собственно говоря, росли как причудливые растения12. В Китай-городе присутствовали все возможные типы московских палат, что было отражением его сложной социальной структуры13. Наиболее просты келейные корпуса монастырей и подворий, вариации традиционной клети с сенями, с подчеркнуто аскетичным декором фасадов (притом что на деле любые кирпичные постройки были совсем не дешевы). Сюда же можно отнести уникальную Певческую слободу близ Ильинки — две сплошные линии длинных келейных зданий, образующие улицу с одинаковыми секциями для семей соборных певчих. А далее — широкий ассортимент многокомнатных купеческих и боярских палат самой разнообразной планировки, от вполне понятных купеческих домов «брусом» до диковинных дворцов-лабиринтов придворной знати. Принципиальную схему назначения комнат в многокомнатных палатах можно представить по уже упоминавшейся описи помещений дворца Василия Голицына в Охотном ряду. Не считая таких экзотических залов, как палата под многооконным шатром с витражным потолком-подволокой или стоящая на открытой террасе палата под полотняным шатром, в документах перечислены общие Столовая и Крестовая палаты и собственные комнаты князя, княгини и их взрослого сына (столовые, спальные, казенные палаты, мыльни). Была в доме и отдельная палата для богаделенных нищих. В нижнем этаже располагались винные погреба, ледник, погреба для съестных запасов, конюшенная и оружейная палаты, поварня, мастерские и людские палаты. 1. Седов В. В. Стиль Вечного мира, или Польский ренессанс в Москве // Проект Классика. Вып. 12. М., 2004. С. 140–147. 2. Проект реставрации южного фасада на конец XVII в. был опубликован до завершения работ и не вполне соответствует внешнему виду восстановленного здания. (Памятники архитектуры Москвы. Белый город. М., 1989. С. 150.) Мы помещаем вариант, скорректированный в соответствии с реализацией. 3. Виппер Б. Архитектура русского барокко. М., 2008. С. 44. 4. В «Памятниках Москвы» первыми владельцами усадьбы названы Нарышкины, но А. Д. Шахова доказала, что строителем дома был дьяк Иван Кононович Алферьев. Шахова А. Д. Дьяки московских приказов 2-й половины XVII — начала XVIII в. как городские жители // Исследования по источниковедению истории России. М., 2004. С. 358–376. 5. ЧОИДР, 1908. Кн. 1, раздел IV. С. 28. 6. Можаев А. В. Три утраченных памятника гражданской архитектуры Москвы конца XVII века // Архитектурное наследство. Вып. 66. СПб., 2017. 7. Нижняя часть портала является реставрационным дополнением 1990-х — раньше на этом месте была поздняя арка сквозного проезда. 8. Анализ подрядной записи 1676 г. показывает, что деревянная ограда Иверского подворья должна была иметь высоту около 3,5 м. См.: Седов П. В. Подворья..., с. 455. 9. Декор главного дома очень близок фасаду соседних палат Сверчкова, датируемому 1680 г. 10. ЧОИДР, 1908. Кн. 1, раздел IV. С. 28. 11. Тиц А. А. Русское каменное жилое зодчество XVII в. М., 1966. 12. Примеры подобных памятников и анализ типологического разнообразия московских палат приводит в своей работе известный реставратор и исследователь Л. А. Шитова: О типологическом разнообразии гражданской архитектуры Москвы XVII — первой половины XVIII столетия // Исследования по теории архитектуры и градостроительства. Вып. 2. М., 2011. 13. Согласно описи 1695 года здесь находилось 67 боярских дворов (преобладают по занимаемой площади), 191 двор принадлежал духовенству, 43 — разночинцам, 17 — купцам гостиной сотни, 13 — дворовым людям и 5 — мастеровым. См.: Виноградов Н. Д. Застройка и планировка от площади Революции до Старой площади. Материалы и исследования по археологии СССР. № 7. Т. 1. М.-Л., 1947. С. 27. А на плане Москворецкой улицы середины XVII в. фигурирует двор с избой, принадлежащий «нищему Ивану Васильеву».
Благодаря таким любопытным исследованиям ближе и понятнее становится столица, показанная в историческом ракурсе. И хочется не только побольше узнать о её прошлых временах, но и посмотреть на Москву современную. На нашем сайте читайте также:
|
