Жил в селе Сырдон, хитрый старик. Его никто не любил, но он был мудр и стар, и потому с ним считались. Как-то он пришёл к соседу Бали.

— Дорогой Бали, ко мне приезжают гости издалека, не одолжишь ли ты мне твой большой котёл, чтобы сварить много еды и угостить моих дорогих гостей?

Однажды в очень холодный день раввин и его ученики грелись у костра. Один из учеников, повторяя учение своего мастера, воскликнул:

— Я точно знаю, что нужно делать в такой холодный день!

Заспорили однажды между собой Счастье, Ум и Богатство.

— Я сильнее вас всех! — похвалялось Богатство.

Когда Лин-лею было около ста лет, однажды весной он надел халат и пошёл подбирать зёрна, обронённые жнецами. Продвигаясь по полю, он пел.

Конфуций, шедший тогда в Вэй, увидел его издалека. Обернувшись к ученикам, он сказал:

— С этим стариком, видимо, стоит поговорить. Кому-нибудь надо пойти узнать, что он может сказать.

Когда Цзыся стал управителем Цюйфу, он спросил у Конфуция о том, как должен действовать правитель.

Учитель ответил:

Лес кишел жизнью, и под листвой, устилавшей землю, большая пушистая гусеница обращалась к группе своих соплеменников-последователей. В общине гусениц менялось немногое. Обязанностью большой пушистой гусеницы было следить за тем, чтобы в общине уважали и поддерживали старые обычаи. Ведь они были священными.

Марпа, гуру Миларепы, услышал об одном учителе, отправился к нему и полностью ему доверился. Затем он спросил у учителя:

— Что я теперь должен делать?

Дал отец сыну именье, хлеба, скотины и сказал:

— Живи так, как я, и будет тебе всегда хорошо.

Войдя в Великий храм, Конфуций спрашивал обо всём, что там происходило.

Жил-был юный принц, который верил во всё, кроме трёх вещей: он не верил тому, что существуют принцессы, не верил, что существуют острова, и не верил в Бога. Его отец, король, говорил ему, что таких вещей не существует. Поскольку во владениях отца не было ни принцесс, ни островов, и никаких признаков Бога, юный принц верил своему отцу.

Однажды авва Иоанн Колов — настоятель великого общежития и многочисленного братства — посетил авву Паисия, проведшего сорок лет в отдалённейшей пустыне. Находясь с Паисием в ближайших отношениях, Иоанн спросил у него, как у прежнего товарища своего по монашеской жизни, что особенное исполнил он, пользуясь уединением в пустыни в течение столь продолжительного времени, не тревожимый никем из братьев?

Продавец бойцовых петухов расхваливал на рынке свой товар, уверяя, что его петухи бьются до смерти.

Один юноша никак не мог выбрать себе спутницу жизни: то лицо ему казалось не достаточно симпатичным, то фигура не достаточно привлекательной, то худовата, то полновата... Но однажды ему повезло — повстречал он волшебника, который пообещал решить его проблему.

Умер человек и попал на Божий суд. Долго смотрел на него Бог с недоумением и задумчиво молчал. Не выдержал человек и спросил:

Два усталых путника подошли ночью к постоялому двору и попросились на ночлег. Хозяин двора сказал:

Один богач спросил у приятеля:

— Почему меня упрекают за жадность, когда известно, что я распорядился передать после моей смерти всё, что я имею, на благотворительные цели?

Жил однажды юноша, который думал так: «Если бы я только мог пережить различные фазы бытия, я бы сумел избежать узости мышления. Что толку, когда тебе говорят: «Узнаешь, когда состаришься», если ты будешь уже слишком стар, чтобы хоть как-то использовать то, что узнаешь?».

Один человек собрался в дорогу. С набитым рюкзаком он вышел из дома.

Шила рассеянность себе новое платье. Друзья, зная её характер, предупредили:

Однажды заяц спросил белку-летягу:

— Не могу понять — ты птица или зверь?

Шли по дороге два друга и встретили своего знакомого.

{jcomments off}

{jcomments on}

Один профессор биологии не верил в Бога, всегда отрицал его и студентов своих учил так же.

В далёкие времена, когда в Ирландии было много отшельников, три святых монаха, отвратившись от суеты мирской и пустой болтовни, решили покинуть свет, чтобы обрести покой, божественную тишину и отрешённость на уединённом острове.

Однажды вечером прогуливался сеттияр по главной улице города перед дворцом правителя. В это время царица выглянула из окна, а сеттияру показалось, будто она взглянула на него с улыбкой, и он тоже в ответ улыбнулся да ещё и подмигнул.

Благодетельный из Младших, беседуя с Конфуцием об управлении государством, спросил:

— Что если казнить беспутных ради сближения с теми, у кого есть путь?

У одного известного мастера по борьбе было много учеников. Старший из них обучался долгие годы, и тренировался с прилежанием. Однажды он обратился к мастеру:

— Скажите, есть ли ещё что-нибудь, чему вы меня не научили?

Жил-был бедный ремесленник. Поработав в мастерской, он, случалось, навещал богатого синьора, жившего неподалёку. Ремесленник стучал в дверь, осторожно входил и, оказавшись в богатых покоях перед знатным господином, снимал шляпу и отвешивал почтительный поклон.

Некогда жил актёр, умевший устраивать представления всякого рода. У одного богатого домохозяина он попросил вола. Домохозяин и не думал выполнять его просьбу и поэтому сказал ему так:

— Если ты сможешь столь же старательно продолжать свои представления днём и ночью без отдыха в течение целого года, я отдам тебе вола.

Жил некогда дровосек, и было у него двое сыновей. Всякий раз, отправляясь в лес, он брал одного из них с собой в помощники. Однажды дровосек сказал своим сыновьям:

— Сегодня, дети, вы одни пойдёте в лес за дровами, а я останусь дома отдохнуть, потому что очень устал.

Пришли как-то к преподобному Антонию несколько иноков, прося его дать им совет для спасения души. Он им сказал:

— Вы ведь знаете, чему учит нас Христос в Евангелии. Этого для вас достаточно.

Жил один царь, привыкший раздавать много золота нищим и бедным. Он делал это ежедневно. После смерти он очутился на небесах во дворцах из золота. Они были обставлены мебелью из золота: золотые стулья, золотые столы — всё из золота, только из золота. Он был счастлив, что эти дары явились ему как хорошо заслуженная награда.

В Сиракузах было два друга: Дамон и Финтий. Дамон хотел убить Дионисия, но был схвачен и осуждён на казнь.

— Позволь мне отлучиться до вечера и устроить свои домашние дела, — сказал Дамон Дионисию, — заложником за меня останется Финтий.

Некто пришёл в дом близкого друга и лёг там, напившись допьяна. А в это время его близкий друг должен был уйти по своим делам. Он прикрепил гостю к подкладке одежды в подарок жемчуг, не имеющий цены, и ушёл. А этот человек лежал без сознания, ничего не чувствовал и ничего не понимал.

Святой Антоний жил в пустыне, когда к нему приблизился молодой человек.

— Отец, я продал всё, что мне принадлежало, и отдал выручку беднякам. Я сохранил только несколько вещей, который могли бы помочь мне выжить здесь. Я хотел попросить вас показать мне путь к спасению.

Конфуций сказал:

— Чтобы остаться незаметным, не обязательно прятаться. Чтобы показать себя, необязательно выходить вперёд. Главное — стоять неколебимо в середине, как сухой пень. Кто усвоит эти три истины, тот стяжает высшую славу.

Один ученик Мастера имел поле с арбузами, и так много арбузов поспело, что вечером, когда он собрал их, получилась большая куча. Но у него не на чем было отвезти их домой. Тогда он подумал: «Ладно, если не на чем увезти их домой, то я оставлю их Силе Мастера, которая позаботится о них». Так он ушёл домой.

Жил как-то богатый купец. Чем больше денег он откладывал в сундук, тем скупей становился. Целыми днями только о том и думал, как бы нажиться и бросить в сундук ещё одну горсть золотых монеток.

Высоко в горах на сверкающей белоснежной вершине родился прозрачный, как младенческая слеза, кристалл льда. Днём он любовался солнцем, играя светом на своих гранях, искусно созданных природой. Ночью радовался звёздам, разглядывая эти удивительные блестящие создания.

В первый день Великого поста один сельский священник положил себе в карман сорок девять штук фасоли, чтобы, выбрасывая ежедневно по одной штуке, определить день окончания поста. Стирая одежду священника, его жена заметила, что карман у него набит фасолью. «Батюшка любит фасоль, добавлю-ка я ему немного, пусть ест на здоровье». Так и сделала. Батюшка каждый день выбрасывал из кармана по одной фасоли, но та не кончалась.

Один индийский мудрец всю жизнь играл в шахматы. И столь велико было его пристрастие к этой игре, что Смерть, придя по его душу, застала мудреца за осмыслением одной из многих тысяч сыгранных партий. Смерть удивилась. Мудрец, заметив приближение тени, предложил гостье присесть за шахматную доску. Они расставили фигуры.

Кто-то спросил, почему Мастер так настороженно относится к религии. Разве религия — не самое прекрасное, что есть у человечества?

Однажды ночью, в пору дождей, падишах проснулся от шума и грохота — это разбушевалась Ямуна. Вода прибыла, заполнила русло и с рёвом неслась вперёд. Тревожно стало на сердце у падишаха. «Отчего это в ночи река плачет?» — спрашивал он себя. Но в такое время не было рядом ни придворных, и Бирбала, кто бы мог ему ответить. Страшно стало Акбару. Позвал он слугу Насир-уд-Дина и спросил у него:

Пошла Рассеянность куда-то за чем-то. Дождь. Зонтик, конечно, дома забыла. Идёт, мокнет. Навстречу — Обязательность. Поздоровалась, поделилась с Рассеянностью половинкой своего зонта.

Однажды вор залез в чужой курятник и украл курицу. Когда он убегал, то опрокинул лампу, и курятник загорелся. Курица смотрела назад и, видя огонь пожара, понимала: он спас ей жизнь.

Случилось так, что два даоса, старый и молодой, решили выяснить, чей дар видения лучше.

— Стоит мне захотеть, — расхвастался молодой даос, — и я вижу чужие жизни — прошлые, будущие и настоящие. Пять долгих лет жил я в отшельничестве, проводя время в размышлениях и медитации, прежде чем смог обрести эту способность...

К одному мудрецу пришёл человек, почитавший себя храбрым.

— А что, почтенный, — сказал он, — я вот много сражался и обращал в бегство врагов моих. И мышцы мои, как скала. Ты же и ученики твои слабы и боязливы. Нет в вас храбрости, не много её отпущено вам Богом. А научить ей нельзя.

— Стреляешь ли ты из лука? — спросил мудрец.

Женщина привезла с юга персики.

Пришла Беда да как закричит:

— Я пришла, отворяй ворота!

Жили муж и жена. Очень бедно жили. У жены была одна-единственная юбка, драная-предраная, ношеная-преношеная. Целыми днями она только и делала, что ставила на неё заплаты. Под заплатами и юбки уже стало не видно.

Датский писатель Ганс Христиан Андерсен уделял очень мало внимания своей внешности. Он постоянно гулял по улицам Копенгагена в старой шляпе и поношенном плаще.