«Всю жизнь не устаю благодарить наш героический тыл»

70 лет назад, 24 июня 1945 года, на Красной площади состоялся легендарный Парад Победы. В первом от мавзолея ряду на Т-34 ехал старший лейтенант Дмитрий Малышев. 19-летним мальчишкой он освобождал Белоруссию, Украину, Польшу и Румынию, дошел до Венгрии, где получил ранение...Сегодня Дмитрий Михайлович — наш собеседник.

культура: Как для Вас началась война?

Малышев: Меня призвали в 1942-м и как человека технически грамотного, окончившего ФЗУ, направили в Харьковское танковое училище имени Сталина. Не в сам, конечно, областной центр, он был оккупирован, а в Чирчик. Там, в Узбекистане, училище находилось в эвакуации.

Надо сказать, мне очень повезло — готовили нас на отлично, профессорско-преподавательский состав сохранился полностью. Помимо советских танков, изучали и бронетехнику противника, в том числе на практике. После Курской битвы в нашем распоряжении появились даже пресловутые «Тигры» и «Пантеры». Мы узнавали их сильные и слабые стороны, учились воевать как с ними, так и на них — ведь на войне всякое случается.

Преподавали нам, кстати говоря, и тактику танкового боя, что могло показаться излишеством — где-то гремела война, хотелось скорее на передовую. Но зато, почти полтора года проведя в классах и на полигонах, мы, лейтенанты выпуска начала 44-го, уже не были скороспелыми командирами первого военного лета. Многое знали и умели, нас научили «видеть поле боя». На фронте это мне очень помогло.

культура: Воевать Вы сразу стали на Т-34?

Малышев: Да. Натаскивали нас сначала на Т-34-76, потом на более новой модификации Т-34-85. Машины, на которых нам предстояло идти в бой, мы сами получили на заводе в Горьком. Там же сформировали экипажи и даже устроили небольшие маневры для боевой притирки. Около деревни Малышево — запомнил, прямо по фамилии.

То, что сегодня порой пишут — на передовую, дескать, посылали необученное мясо в железных коробках, — чушь собачья. За танки генералы отвечали головой, но еще больше берегли экипажи. Был даже специальный приказ Ставки, запрещающий использовать танкистов, потерявших в бою свои машины, в качестве пехоты. Мы были на вес золота, каждый считался универсалом, мог вести танк, заряжать и наводить орудие.

В Горьком мне снова повезло — в команду достался механик-водитель, да не простой, а инструктор с заводских курсов. Володя (Царствие ему Небесное...) сам из Смоленска был, намного старше нас, опытный, на МТС до войны трудился. Во время бомбежки города всю семью — мать, жену и двух дочек — убило, но его, как опытного рабочего кадра, на фронт не пускали. Как он потом рассказывал, пришлось чуть ли не тонну бумаги исписать, чтобы разрешили отправиться на передовую — мстить за семью.

Погиб он под Барановичами, летом 44-го, когда нас подбили в первый раз. Болванка (если кто не знает, это кусок металла, взрывчатки там нет, потому я остался жив) влетела прямо в люк водителя, я даже сразу не понял, что произошло. Танк просто остановился. Похоронили мы его там, в моей плащ-палатке, под белорусской сосной...

культура: Это уже было в ходе наступательной операции «Багратион»?

Малышев: Да, но к тому времени мы уже успели достаточно повоевать. И Володя не раз спасал нам жизнь, ведь от мехвода зависит, считай, половина успеха.

В Белоруссии наш полк входил в состав 4-го гвардейского механизированного корпуса. Отмечу, что тактика наших войск стала на тот момент очень грамотной, присутствовала, например, отличная координация действий с партизанами. Они создавали небольшие плацдармы, сообщали о них командованию, и наши танки уже туда вламывались железным кулаком, расширяя прорыв для пехоты. А бывало, вместо танков шли казачьи формирования, укрепленные инженерами. Захватывали вражескую технику и на ней же били врага. Кто сегодня о таких эпизодах знает?

культура: Сейчас модно ругать наши танки и хвалить немецкие: мол, если бы промышленность Рейха могла их выпускать в достаточном количестве, то, глядишь, ход войны снова бы перевернулся. Правда?

Малышев: Это передергивание. Действительно, у немецких машин был ряд преимуществ. Отличная оптика — да, факт. Броня толще, а ее качество лучше. В наш танк попала болванка — весь экипаж посекло осколками, хрупкий металл, как стеклянный. А у немцев, наоборот, вязкий, осколков совсем не дает. В башнях «панцеров» вентиляция была отличной, а мы порой задыхались от пороховых газов.

Но, с другой стороны, наши танки были надежнее, дешевле, проще в освоении, эксплуатации и ремонте. Не помню, чтобы моя «тридцатьчетверка» остановилась из-за технической неисправности! Качество продукции было потрясающим, за что всю жизнь не устаю благодарить наш героический тыл. Основная нагрузка войны легла на Т-34, но ведь были еще ИС-2, которые нередко называют «танком Победы». Правда, их неповоротливость и низкая скорость существенно ограничивали возможности. Чаще было так: разведка доложила, куда двигается враг, ИС-2 подогнали, замаскировали, и он из мощнейшей 122-мм пушки разгромил, к примеру, целую мехколонну. Дот на гусеницах, не иначе. А вот Т-34 применяли по-всякому, и особенно его проходимость и маневренность пригодились нам в белорусских болотах. Так что подлинный танк Победы — это Т-34-85, на котором я воевал.

Наш танковый полк первым вышел на границу СССР — к Бресту. Когда бои за город завершились, мы поехали в крепость. Нам дали трехдневный отдых — пополнить матчасть, получить горючее, боеприпасы. А мы выкроили время и почтили память героических защитников цитадели.

культура: Варшаву, получается, Вы тоже освобождали?

Малышев: Там все было не просто. На подступах к городу нас «сменили» части Войска Польского. Чтобы Варшаву как бы соотечественники освободили. Вот только среди этих «поляков» было более 80% наших солдат, переодетых в их форму. Даже анекдот тогда появился: командир взвода Войска Польского приходит в костел и спрашивает ксендза — можно ли мне, коммунисту, молиться? Тот отвечает — можно, сын мой, я, по-твоему, беспартийный, что ли? Такие вот это были «поляки».

Затем нас перебросили в расположение 2-го Украинского фронта. Дошли своим ходом до Люблина, там погрузились на эшелоны и поехали на юг. Громить Ясско-Кишиневскую группировку противника.

Немцев было мало, в основном румыны и венгры. Форсировали Прут недалеко от города Яссы — только здесь была мощная оборона, усиленная преимуществами местности. А как прорвали ее, так буквально растеклись по Румынии танковыми клиньями. А вскоре эта страна вышла из войны и даже выставила против немцев около десятка дивизий. Вот только толку ноль.

Что запомнилось — наш полк брал Плоешти, центр нефтяной индустрии Рейха. В общем, город никто и не защищал, мы надеялись просто войти. Но налетели самолеты «союзников» и полностью разрушили промышленную инфраструктуру. И качалки, и трубопроводы, и нефтеперерабатывающий завод, все вокруг горело. Дабы русским не досталось. Нам пришлось обходить это море огня.

культура: Вы и тогда понимали, что это делалось специально?

Малышев: Нет, конечно. Недоумевали только — зачем рушить то, что уже, считай, захвачено. Многое было непонятно. В Северной Трансильвании (ее венгры отобрали у румынов в 1940-м) народ жил богато. Мы все ходили и удивлялись. Венгрия — самый верный союзник Гитлера. Ну, зачем воевать, чего вам не хватало-то? Отличные дома, мощеные улицы, и это — в простых деревнях. В подвалах — огромные бочки с вином. Тут пехота, конечно, приложилась. Из ППШ — по емкости, и только успевай подставлять котелки.

культура: И как венгерское вино?

Малышев: А мы к нему не притрагивались. Танкисты почти не злоупотребляли, даже «наркомовские» сто граммов редко принимали, все-таки работа с техникой. Да и с мародерством у нас строго было. Еще с Польши следили, чтобы кто не взял лишнего. Даже случайно. Те же поляки — очень скандальный народ. Сорвал солдат-освободитель в огороде огурец — пан прибежал к командиру полка жаловаться. Обокрали, дескать, его, последнего лишили. Просто так у них даже воды не допросишься.

Венгры — другие, помню, какой они нам хлеб пекли, никогда такого больше в жизни не пробовал. Хотя, конечно, сначала и они прятались — опасались. Первыми вышли старики, те, кто в Первую мировую с русскими сталкивался. Вот они нас не боялись, знали, что зла не причиним. Потом и все остальные подтянулись. И в госпиталях работали, и по хозяйству нашим военным помогали. А ведь до этого воевали наравне с немцами, а порой даже и лучше.

культура: Похоже на то. Вот и ранение Вы получили именно в Венгрии...

Малышев: На венгерской земле были сильные бои, в том числе танковые. В тот день мы наступали, впереди был противотанковый ров, прикрытый артиллерией. Пушки подавили, разведка нашла проход через препятствие, и взвод переехал на ту сторону. Смотрю — из одной хаты вспышка выстрела и тут же вторая. И я понял, что там два танка затаились, нас ждут. Обошел их сбоку, встал, чтобы поразить их в борт, где броня тоньше, и выстрелил. Первый загорелся, второй попытался уйти, но мы ему не дали. Так сразу два мой экипаж и подбил — «Пантеру» и «Тигра». Но ближе к вечеру в очередном бою мне все-таки «прилетело». От кого — не знаю. И поехал я в тыл валяться по госпиталям. Выписался весной 45-го, получил месяц отпуска без учета дороги и рванул домой.

культура: А на Парад как удалось попасть?

Малышев: Хотели меня комиссовать после ранения, но я уперся. Война-то еще не закончилась! Съездил в отпуск домой, к матери, а потом прибыл в Новосибирск — снова проситься на фронт. И уже оттуда меня направили в Центр автобронетанковых войск — в Москву. Этот центр всех выписавшихся из госпиталей танкистов распределял. Казармы у метро «Сокол» стояли, недалеко от Окружной железной дороги. Там мы и ждали нового назначения, и там же я встретил День Победы.

И тут вдруг начальству потребовалось три десятка офицеров-танкистов — фронтовиков, орденоносцев. Подошел — взяли. Начали нас тренировать. На гусеницы Т-34 надели специальные каучуковые накладки, чтобы они не так лязгали, не шумели и дорогу не портили. Гоняли нас крепко — каждый день примерно с часа ночи до пяти утра. Полных экипажей, конечно, не было, только механик-водитель и командир, остальные на параде не нужны. Учились держать дистанцию, соблюдать рядность, синхронно перестраиваться — тяжело это. Им тяжело, мехводам, а мы, командиры, учились только правильно в люках сидеть. Поэтому брали нас далеко не на каждую тренировку.

культура: Перед Парадом Победы сильно волновались?

Малышев: Перед боем никогда так не нервничал, как 24 июня 1945 года! Вот пробили куранты, Жуков встретился с Рокоссовским и объехал войска. Сердце колотилось как бешеное... А потом мы пошли как на одном дыхании. Мимо Мавзолея, там стоял Сталин, члены Политбюро, командующие фронтами. Зрелище — незабываемое.

культура: На кинохронике-то Вас видно?

Малышев: А как же! Мой Т-34 идет в первом ряду, ближнем к Мавзолею, четвертым по счету. Если смотреть полную запись парада, не тот кусочек, что обычно показывают, меня там можно разглядеть. Хотя черты лица, конечно, сложно различить — нужно на большом экране кинохронику крутить, тогда все видно.

Здесь, на Красной площади, считай, война для меня и закончилась. Хотелось еще Родине послужить, но на Дальнем Востоке масштаб боевых действий был значительно меньший, а нас, офицеров-танкистов, оказалось слишком много. Началась демобилизация, и я вернулся домой, в Алма-Ату.

По инф. portal-kultura.ru

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Полководцы Великой войны: рейтинг от Сталина
  
  А действительно – кто был лучшим с точки зрения Верховного главнокомандующего? Расхожая точка зрения – Жуков. Вот и Парад Победы 24 июня 1945 года принимал именно он. А командовал парадом Рокоссовский, что тоже символично – его нередко называют «вторым после Жукова». Однако львиная доля возвышения обоих полководцев (особенно Жукова) приходится на 1970-е годы и позже. А как ситуация выглядела в годы войны и первое время после Победы, пока страну возглавлял Сталин?
• Правда о Победе
  
  История – служанка политики, взгляд на прошлое, исходящий из сиюминутной конъюнктуры? Или все-таки наука, одна из сфер наших знаний, требующая точности и беспристрастности?
• «А иначе зачем на земле этой вечной живу?»
  
  К 100-летию со дня рождения Булата Окуджавы и Юлии Друниной.
• Люди доброй воли Иммануила Канта
  
  Философ Иммануил Кант не бывал в Иркутской области. Он практически никогда не покидал родного Калининграда, триста лет назад и до 1946 года называвшегося Кенигсбергом. Но его философские труды, его идеи шагают и по Сибири. Особенно актуально их вспомнить в апреле.
• Золотой век Зои Богуславской
  
  Зоя Богуславская – знаменитая российская писательница, эссеист, искусствовед и литературный критик, автор многочисленных российских и зарубежных культурных проектов, заслуженный работник культуры РФ.
• БАМ – ССО – ВЛКСМ
  
  На прошлой неделе побывал сразу на нескольких мероприятиях, связанных с аббревиатурами, вынесенными в заголовок, и нахлынули воспоминания. Правда, они (воспоминания) выстроились в голове в обратном порядке, нежели в заголовке. Впрочем, так и было в истории. И в жизни…
• Чутье. Рассказ Владислава Огаркова
  
  Эту историю поведал Эдуард Копица, мой знакомый, живший в северном Усть-Илимске. Водитель грузовиков и автобусов, простой и светлый человек, он очень любил природу и многое знал о ней. Увы, ушедший туда, откуда не возвращаются.
• День Победы: страницы жизни Виктора Секерина
  
  Виктор Павлович Секерин в 70-е годы заведовал кафедрой и аспирантурой на факультете иностранных языков КГПИ. Он поражал эрудицией, смелостью, раскованностью, ораторским мастерством. Сердце его не выдержало перегрузок в 58 лет. О его жизни и пойдет речь.
• Защитники, или Воспоминания новоявленного бравого солдата Швейка о превратностях воинской службы
  
  Почти вся история человечества прошла в войнах и вооруженных конфликтах. Причин тому множество, всех их и не перечислить, да и такой задачи автор не ставит. Куда интереснее вопрос о роли подготовки военных кадров для успешной защиты Отечества. Автору на примерах своей биографии представилась возможность рассказать, как его в очень давнюю эпоху готовили защищать свою страну. И первым моим рассказом будет повествование о начале моей воинской «карьеры» в послевоенной Одессе. Александр Табачник
• Не судьба?
  
  Судьба некоторых книг складывается словно по драматическому сюжету. Недавно мне довелось ознакомиться с повестью Г.П. Баранова «Злой Хатиман. Записки военного разведчика», которая могла прийти к читателям ещё в конце 80-­х. Но не пришла. И вот тут интересно разобраться – почему...
• Фронтовик, писатель, гражданин: сто лет Виктору Астафьеву
  
  1 мая исполнится 100 лет со дня рождения Виктора Астафьева
• Какой была в СССР бытовая техника
  
  Президент Владимир Путин сказал, что «в СССР выпускали одни галоши». Такое высказывание задело многих: не одними галошами был богат Советский союз, чего стоила бытовая техника!
• 90-е: лихие или бурные?
  
  «Эта песня хороша – начинай сначала!» – пожалуй, это и о теме 1990-х годов: набившей оскомину, однако так и не раскрытой до конца.
• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?