Путч 1991 года в объективе фотокорра Юрия Феклистова

Юрий Феклистов — самый молодой фотокорреспондент легендарного «Огонька» в августе 1991 стал очевидцем судьбоносных для страны событий. Спустя тридцать лет состоялся разговор с ним о ГКЧП: о том, как Ельцин спас Горбачева, и главное — как неуважение к правам человека развалило СССР.

— С путча 1991 года, события которого вами задокументированы, прошло тридцать лет. Расскажите, где они вас застали? Были ли предчувствие, что в стране что-то назревает?

— Август 1991 года начинался относительно мирно и спокойно. Напряжения я не чувствовал: никто тогда и подумать не мог, что мы проснемся и объявят антиконституционный переворот. Конечно, были какие-то тревожные публикации, Кабаков написал книгу «Невозвращенец», которая стала бестселлером. Но все это походило на слухи, никто всерьез представить не мог военного переворота.

В августе мы с моей молодой женой поехали в командировку в город Кузнецк в Пензенскую область. Нас туда позвал друг — режиссёр театра–студии «Бум» Александр Калашников: он хотел, чтобы я снимал его новый спектакль «Ол райт, ковбои!». 18 августа прошла его презентация, а на следующий день мы должны были поехать по деревням его показывать. Вдруг в 6 утра 19 августа звонок, мы спим ещё. Слышу в трубке Сашин голос испуганный: «Юра, просыпайся, в стране путч, Горбачева убили!» Я включаю телевизор, там сначала идет «Лебединое озеро», а потом все обрывается, и диктор говорит, что в связи с невозможностью Горбачева управлять страной власть переходит к комитету по чрезвычайному положению. Закрываются все независимые демократические СМИ. Мы решили вернуться в Москву.

— Было страшно?

— Слово «путч» у меня с детства ассоциировалось с Чили: убийство Альенде, военный переворот, массовые расстрелы — я боялся, что у нас так же будет. Мы поехали на вокзал и уговорили проводницу посадить нас в первый проходящий поезд. В вагоне люди слушали радио и обсуждали происходящее. Я запомнил, как бабки между собой переговаривались: «Ну что, меченый проправил шесть лет, пусть теперь другие поправят».

В Москву приехали на утро 20 августа, и я сразу отправился в «Огонёк», чтобы забрать домой негативы на всякий случай. Потом «Эхо Москвы» объявило, что надо идти к Белому дому: я взял камеру и пошел. Следующие три дня снимал без остановки.

— Какая обстановка сложилась у Белого дома?

— 20 августа там собралось много народу: люди строили баррикады, несли какие-то шпалы, металлолом, люки от колодцев. Прицеп грузовика перевернули и написали краской «Народ непобедим». На площади постоянно собирался какой-то митинг: люди поняли, что произошло что-то неординарное, неподобающее, и вышли на защиту своей страны.

Надо сказать, в первое время все испугались, так как в ГКЧП вошли силовики: министр обороны, министр внутренних дел, председатель КГБ. Шли слухи, что вот-вот спецназ КГБ «Альфа» начнет штурмовать здание. Это потом уже в книгах прочитали, что штурм отменили из опасений большого количества жертв.

Кстати, оружия у людей тогда не было. Точнее, оно было только у охранников Ельцина. Борис Николаевич несколько раз в день выходил на балкон и докладывал о том, что происходит. «Мы решили лететь за Горбачевым», — сообщил он собравшимся.

— Вы полетели за Горбачевым?

— Нет. Полетела Татьяна Макеева, фотокорреспондент «Рейтер», она единственная сняла кадры с Фороса.

В ночь с 21 на 22 августа мы все в Москве ждали Горбачева: думали, что он выступит перед людьми, которые его защитили, скажет спасибо, что ли. Не дождались.

Я бродил по Белому дому, мне надо было где-то переждать ночь. Набрел на радиоузел, захожу, а там — перед микрофоном Саша Политковский, а рядом — Ростропович. Мстислав Леопольдович сидит, а рядом, прислонившись к его плечу, спит какой-то парень с автоматом на коленях. Ростропович взял автомат, начал его крутить в руках, и я решил сделать снимок. Он удался. Так Юра Иванов — мы потом познакомились, проснулся знаменитым. То фото напечатали на целую полосу «Огонька».

— Почему у Юры был автомат?

— Юра был юристом в Белом доме и даже стрелять не умел. Но Коржаков — начальник охраны у Ельцина, дал ему оружие и велел охранять Ростроповича: «Если будет какая-то заваруха, ты просто автомат вверх подними и кричи: здесь Ростропович, не стреляйте!». Такая была у Юры задача, а он все проспал. Но проснулся знаменитым.

— Как вы относитесь к тому, что именно эту фотографию — «Ростропович с автоматом» чаще всего вспоминают, когда говорят о вашем творчестве?

— Сначала я обижался немного — как будто больше я ничего не снимал. А теперь спокойно отношусь, мне даже приятно. Ведь все известные московские фотографы снимали путч, но чьи фотографии вы сейчас вспомните? А этот снимок стал моей визитной карточкой и символом августовского путча, поэтому вошел в историю.

Однажды меня попросили сфотографировать Гурченко, я захожу к ней в гримерку, меня представляют — мол, Юрий Феклистов, сделал в 1991 фотографию с Ростроповичем. А она, перебивая: «Я сейчас перед Вами на колени встану! Я ваше фото вырезала и повесила у себя в квартире».

— В 1991 у вас появилось понимание того, что наступил поворотный для страны момент? Вы предчувствовали, может, в юности, что все развалится?

— Нет, конечно, все было стабильно. В юности колбаса «Любительская» стоила два двадцать, а эскимо на палочке — одиннадцать копеек. Человек денежку откладывал и покупал себе, например, цветной телевизор «Рубин» за 650 рублей.

Перещелкнуло всё в 1991 году — наверное, путч показал, что к старому возврата нет. Тем не менее, когда я снимал августовские события, не было этого пафосного ощущения, что на твоих глазах творится история. Я просто делал свою работу, не осознавая, что будет дальше. Хоронили ребят — Дмитрия Комаря, Владимира Усова, Илью Кричевского — я был на Ваганьковском кладбище, работал.

Но потом, когда в записи посмотрел репортаж, у меня полились слезы. Я понял, что мы сломали всё. Что было до августа 1991 года — закончилось, а сейчас мы будем строить новую страну.

— Как показал себя Ельцин в этих событиях?

— С одной стороны, он был локомотивом, героем тех лет, победителем. Горбачев хотел однажды Ельцина задвинуть — отправил его в опалу, и он вполне мог обидеться. Но в августе 1991 он не стал считать обиды, а понял, что Горбачева надо спасать. Показал, что информация ГКЧП — фейк, как сейчас бы сказали. Фактически, это он спас Горбачеву жизнь.

Но, с другой стороны, после путча Ельцин уехал отдыхать, тогда как на той народной волне можно было горы свернуть. Провести люстрацию, как в Чехии сделали — отстранить силовиков от власти, сразу архивы открыть, покаяться за массовые репрессии, Ленина похоронить по-людски.

Кто-то написал однажды: когда Ленина похороним, тогда нормально заживем. Может, мы сейчас идём к этому. Но Ельцин тогда мог спокойно это сделать сразу! Но время потеряли и началось — одни за, другие против... Сказал бы Ельцин 23 августа: всё, хороним Ленина. Было бы символично. Отвезли бы его к маме — на Волковское кладбище, он бы спокойно там лежал, а кто хотел — цветочки бы приносил. Но время было упущено...

— Почему вы считаете, что не нужно было пытаться сохранить СССР?

— СССР был искусственно создан, Ленин в 1922 году собрал воедино республики с разным уровнем экономического развития, поэтому мы «тащили» отстающих за собой. Когда-то этому должен был прийти конец.

Я многое понял, когда впервые попал «за железный занавес»: в 1989 году на волне перестройки и гласности нас отправили делать материал «Голландия глазами советских журналистов». Там меня больше всего поразило отношение к человеку.

В магазин заходишь ботинки посмотреть, а вам: «Кэн ай хэлп ю?». И улыбаются. У нас вы могли услышать что-то в духе: «Вас много, а я одна! Ждите!» или «Не мешайте мне работать!».

Когда я сказал своему переводчику, что хочу сделать репортаж из голландской тюрьмы, он без проблем все организовал: нас встретил начальник и пять часов проводил экскурсию.

Репортаж вышел с названием «Глоток свободы или пять часов в голландской тюрьме».

У них там люди изолированы, но прав не лишены. В следственном изоляторе человек может, например, выбрать вегетарианское или мусульманское меню. Я также порцию сфотографировал: ножка утки, ананасы, все это в теплой тарелке с крышечкой, чтобы не остыло. Еду подают в комнаты (даже не в камеры, так как там нет решеток как таковых). И туалеты там огорожены — не так, как в Бутырке. Все по-человечески. А если сотрудник подслушивает чей-то разговор, то в комнате над дверью загорается лампочка. То есть — человека лишают свободы, но не прав.

Когда в России правящая элита научится уважать людей, поймёт, что самое главное — это человек, личность, тогда что-то изменится. У нас пока это поняли только в ресторанном бизнесе. Когда в стране будет такое отношение к человеку как в ресторане, тогда заживем!

На нашем сайте читайте также:

• Опрос: 43% россиян назвали августовский путч 1991 года трагедией
• Августовский путч 1991 года: как это было

По инф. argumenti.ru

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Полководцы Великой войны: рейтинг от Сталина
  
  А действительно – кто был лучшим с точки зрения Верховного главнокомандующего? Расхожая точка зрения – Жуков. Вот и Парад Победы 24 июня 1945 года принимал именно он. А командовал парадом Рокоссовский, что тоже символично – его нередко называют «вторым после Жукова». Однако львиная доля возвышения обоих полководцев (особенно Жукова) приходится на 1970-е годы и позже. А как ситуация выглядела в годы войны и первое время после Победы, пока страну возглавлял Сталин?
• Правда о Победе
  
  История – служанка политики, взгляд на прошлое, исходящий из сиюминутной конъюнктуры? Или все-таки наука, одна из сфер наших знаний, требующая точности и беспристрастности?
• «А иначе зачем на земле этой вечной живу?»
  
  К 100-летию со дня рождения Булата Окуджавы и Юлии Друниной.
• Люди доброй воли Иммануила Канта
  
  Философ Иммануил Кант не бывал в Иркутской области. Он практически никогда не покидал родного Калининграда, триста лет назад и до 1946 года называвшегося Кенигсбергом. Но его философские труды, его идеи шагают и по Сибири. Особенно актуально их вспомнить в апреле.
• Золотой век Зои Богуславской
  
  Зоя Богуславская – знаменитая российская писательница, эссеист, искусствовед и литературный критик, автор многочисленных российских и зарубежных культурных проектов, заслуженный работник культуры РФ.
• БАМ – ССО – ВЛКСМ
  
  На прошлой неделе побывал сразу на нескольких мероприятиях, связанных с аббревиатурами, вынесенными в заголовок, и нахлынули воспоминания. Правда, они (воспоминания) выстроились в голове в обратном порядке, нежели в заголовке. Впрочем, так и было в истории. И в жизни…
• Чутье. Рассказ Владислава Огаркова
  
  Эту историю поведал Эдуард Копица, мой знакомый, живший в северном Усть-Илимске. Водитель грузовиков и автобусов, простой и светлый человек, он очень любил природу и многое знал о ней. Увы, ушедший туда, откуда не возвращаются.
• День Победы: страницы жизни Виктора Секерина
  
  Виктор Павлович Секерин в 70-е годы заведовал кафедрой и аспирантурой на факультете иностранных языков КГПИ. Он поражал эрудицией, смелостью, раскованностью, ораторским мастерством. Сердце его не выдержало перегрузок в 58 лет. О его жизни и пойдет речь.
• Защитники, или Воспоминания новоявленного бравого солдата Швейка о превратностях воинской службы
  
  Почти вся история человечества прошла в войнах и вооруженных конфликтах. Причин тому множество, всех их и не перечислить, да и такой задачи автор не ставит. Куда интереснее вопрос о роли подготовки военных кадров для успешной защиты Отечества. Автору на примерах своей биографии представилась возможность рассказать, как его в очень давнюю эпоху готовили защищать свою страну. И первым моим рассказом будет повествование о начале моей воинской «карьеры» в послевоенной Одессе. Александр Табачник
• Не судьба?
  
  Судьба некоторых книг складывается словно по драматическому сюжету. Недавно мне довелось ознакомиться с повестью Г.П. Баранова «Злой Хатиман. Записки военного разведчика», которая могла прийти к читателям ещё в конце 80-­х. Но не пришла. И вот тут интересно разобраться – почему...
• Фронтовик, писатель, гражданин: сто лет Виктору Астафьеву
  
  1 мая исполнится 100 лет со дня рождения Виктора Астафьева
• Какой была в СССР бытовая техника
  
  Президент Владимир Путин сказал, что «в СССР выпускали одни галоши». Такое высказывание задело многих: не одними галошами был богат Советский союз, чего стоила бытовая техника!
• 90-е: лихие или бурные?
  
  «Эта песня хороша – начинай сначала!» – пожалуй, это и о теме 1990-х годов: набившей оскомину, однако так и не раскрытой до конца.
• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?